Моя Эстония

Сто пятьдесят зарисовок, объем которых по условиям конкурса не должен был превышать тысячи знаков, не только количеством, но и качеством превысили самые смелые ожидания организаторов. Среди предсказуемого множества историй, со стандартным набором ключевых слов: «запах миндаля, Старый Таллинн (в кавычках и без), Рождество, „Ольде Ханса", Средневековье», не редкость по-настоящему тонко подмеченные бытовые сценки и берущие за душу воспоминания. Но главное, оттуда бьет такая мощная волна любви, что, кажется, ее должно хватить, чтобы промыть зашоренные мозги и заставить захлебнуться все злобные интернет-комментарии по обе стороны границы.

В прошлую пятницу жюри, состоящее из литературных критиков и ведущих журналистов петербургских изданий «Фонтанка.ру» и «Город 812», выбрало победителей конкурса, которые в середине августа приедут в Эстонию с четырехдневной экскурсией. А оргкомитет, по словам его представителя, директора питерской фирмы N&A Communications, Андрея Петрова, подумывает о том, чтобы издать творчество россиян сборником и перевести его на эстонский язык как уникальное пособие по туристическому маркетингу. Пока же мы предлагаем вашему вниманию самые любопытные эссе, некоторые из которых редакция «ДД» взяла на себя смелость снабдить заголовками.

Выбор «ДД»:

Торжество новых технологий в Причудье

Меня давно подкупает технологическая продвинутость Эстонии. Причем речь идет не о каких-то оторванных от реальной жизни «наноинновациях», а об удобных решениях для людей на самом что ни на есть бытовом уровне. В первую очередь это, конечно, повсеместная распространенность интернета и банковских карт. С последними и связано одно из моих самых ярких впечатлений от страны.

Итак, маленькое рыбацкое поселение на берегу Чудского озера. Скромный деревенский магазин. Касса. Подвыпивший местный житель (с виду – классический рыбак) вынимает из корзинки пол-литровое продолжение банкета. Затем, слегка пошатнувшись, протягивает кредитку. И тут происходит изумительный диалог:

– Пин-код вводи свой, – осуждающе ворчит сочная кассирша.

– А то ты не знаешь?! – с вызовом фыркает «рыбак».

P.S. А за Skype Эстонии – отдельное спасибо!

Евгений К. (Санкт-Петербург)

Девочка была мала, деду по носу дала

23 марта 1956 года;
...Дед Мороз требует стихотворения за подарок. Я точно знаю, что он – не настоящий, это тетенька, мама моих эстонских подружек с соседнего хутора; а моя крестная Эльза, нацепив шубу и бороду, помчалась на их семейную елку.

Тетенька-Мороз не понимает по-русски, поэтому я громко кричу со стула:

«Дед Мороз – красный нос/ табуреточку принес,/Табуреточка мала,/ Деду по носу дала».

Моя бабушка бледнеет. «Прочти хороший стих! По-эстонски!»
Я хочу, чтобы Дедом была моя крестная, вредничаю:

«Ара сина ласэ/ вяйкест Яни/ океаани суплэма./ Океаани сурэт калат/ сёёват ара Яни ялат» («Не пускайте маленького Яна в океан купаться; в океане большие рыбы, они съедят Яновы ножки»).

Бледнеет и Дед Мороз. Но вынимает из мешка потрясающую коробку, где под слюдой светятся конфетки в виде долек лимона и апельсина в сахаре.

...Мне стыдно. Очень хочется плакать. И я засыпаю под елкой на руках Деда Мороза, который ласково гладит меня по голове натруженными в хлеву и на огороде женскими руками...

Галина Л. (Санкт-Петербург)

Победители конкурса, награжденные поездкой в Эстонию

Сладкая жизнь

Таллинн для меня – вкусный город. Никогда не замечали, что торты очень напоминают города, в честь которых они названы? Таллинн напоминает классический таллиннский торт из легкого бисквита с прослойкой хрустящего безе. Город слоеный на разрезе: современные городские постройки и Старый город с его средневековыми ратушами. Бисквит хорошо пропитан сиропом и коньяком – это воздух Таллинна в районе Старого города, где расположено безумное количество уютных ресторанчиков. Ужинающие за столиками и гуляющие по тесным улочкам влюбленные пары и счастливые семейства выглядят очень романтично. Нежный сливочный крем – это воплощение романтики города.

Сверху и с боковых сторон торт посыпают трюфельной крошкой, это вкус Европы. Затем накладывают трафарет с изображением Таллинна или Старого Томаса и посыпают сахарной пудрой (это отголоски советского прошлого). Края торта отделаны фруктами и цукатами. Это символ яркой оживленной жизни на улицах города. Город-праздник.

Ольга П. (Новороссийск)

Это было недавно, это было давно

Это было давно.
Ее звали Галя.

Встретились мы в маленькой уютной гостинице, расположенной около церкви Олевисте, там, где сходятся улицы Пикк и Лай, рядом с Толстой Маргаритой.
В Таллинне мы были впервые, и нам устроили автобусную экскурсию по городу. Она запомнилась тем, что у концертного зала «Эстония» наш гид, приятная молодая девушка, сказала, что до войны это был один из крупнейших и красивейших залов в Европе, но фашисты его разрушили. На это немолодой уже мужчина, сидевший недалеко от нас, заметил, что в те времена он служил в авиации в этих краях и точно знает – разбомбили зал наши. Девушка на секунду замешкалась, но потом нашлась – но ведь войну-то начали немцы.

Теперь ее зовут Галиной Николаевной.
Она живет в Москве и слово Таллинн не вызывает у нее особых эмоций.
Если бы я выиграл Ваш приз и пригласил бы ее с собой, поехала бы она? – Не знаю…

Олег Р. (Санкт-Петербург)

Где сердце успокоится

Суета, вызывающая в нас раздражение, подчиняющая все своему естеству; транспорт, который вечно ходит не по расписанию, а не понятно, как и куда, высокие цены за маленькие порции в ресторанах. Сухие и неотзывчивые люди, погруженные только лишь в мир своих проблем, им давно незнакома такая вещь, как беспечность. Пожелтевшие дома... Загазованный воздух становится удавкой, проникая в легкие. Мусор на улицах и в подъездах. Полиция вызывает только чувство презрения и некоего непонятного страха.

Так вот, этого всего в Эстонии нет. Живя в Санкт-Петербурге, я стараюсь уехать в эту замечательную, тихую и спокойную страну всегда, как только мне предоставляется такая возможность, чтобы насладиться свежим воздухом моря, смешанным с ароматом морских сосен; видами Старого города в Таллинне и самое главное – ощущением чего-то другого, что недоступно мне дома, ощущением маленькой сказки. Когда я приезжаю в Эстонию, я каждый раз, как в детстве, надеюсь, что эта поездка не закончится никогда.

Валентин А. (Санкт-Петербург)

Таллинном связанные

В Эстонии мы с Сережей поняли, что теперь всегда будем вместе…
Приехали вечером в субботу в Таллинн. Взяли напрокат пару велосипедов и колесили по городу. Искупались в заливе и отправились в отель.

Ранний подъем, и 42 километра ждут нас. Снова любуемся улочками Старого города, но уже бегом – бежим Таллиннский марафон. На финише – медаль и поздравления любимого будущего мужа.

Чуть остыли – и снова устремляемся вдоль старинных улочек. Olde Hansa согрела нас «Душой монаха» и угостила вкусным мясом.

Придя в себя после такого забега, решаем напоследок еще раз окунуться в дух Средневековья. Видим, как стеклодув на наших глазах творит настоящие чудеса. Выбираем себе пару бокалов – на свадьбу! – пару уникальных шедевров…

Два дня пролетели как одно, но самое счастливое мгновение. Мы вдвоем, нам никого не надо, только неслышимый аромат эстонской старины...

Татьяна Г. (Гатчина)

В ногу с историей

Старинные замки и дома Эстонии хранят необъяснимую ауру таинственности. Старый Город в Таллинне – пример моего самого пронзительно любимого места.

Ходить по старинным улицам хочется, только затаив дыхание. Прикосновение к древней стене оставляет где-то внутри ощущение, будто прикоснулся к истории. Своими руками пощупал век XVI или XV. Вот он был у тебя в руках, а потом раз – и взметнулся ввысь, окутав всё вокруг. И ты дышишь этим будто древним воздухом полной грудью, стараясь запомнить его аромат.

С жаром драконов с городской ратуши впитываешь атмосферу средневековой жизни. И идешь, задрав голову, чтобы увидеть всё-всё. Хочется пошире раскрыть глаза, чтобы не упустить ни одной детали. Потому что потом будешь вспоминать расположение каждого камня в городской стене. Будешь улыбаться, поймав первое мелькнувшее в сознании впечатление, и вспоминать, как бродил по улочкам Таллинна, ногами чувствуя, что идешь по истории. Идешь вместе с ней. И даже иногда в ногу....

Анастасия М. (Санкт-Петербург)

А эти эссе в финал не попали, но тоже запомнились…

Фальшивый рай?

1981 год. Я, русский мальчуган пяти лет, приехал к бабушке на лето в небольшой эстонский городок – Тапа. Это просто кусочек рая в богом забытом СССР! Леса, где море рыбы, грибов и березового сока. Тихие уютные извилистые улочки, сказочные домики. И, конечно, эстонские жвачки и мармелад в тюбиках в магазинах. Казалось, попал в сказку.

Больше всего запомнилось отношение эстонцев. Даже меня, ребёнка, могли тупо не заметить в магазине и не разговаривать со мной. Ведь эстонского я не знаю. «Лучезарные» улыбки прохожих могли убить. Катались и в Таллинн, и в Тарту, и в Раквере – везде гостеприимство напрочь исчезало с добрых эстонских лиц после первого русского слова.

1991 год. Эстония свободна! Наконец! Ну и? Теперь опять Россия нужна? Есть желание приехать посмотреть, как там теперь, но только мне кажется, что это будет – фальшь ради денег. Советские военные ушли из Тапа, и город «затух» совсем!

Александр Я. (Санкт-Петербург)

Счастье вне очереди

Осенью 90-го, за год до обретения Эстонией независимости, девятый класс одной из ленинградских школ поехал на экскурсию в Таллинн. Волшебный средневековый город, конечно, заворожил. И все же запомнился впервые не красотами. Тогда Эстония фактически уже не была советской. Купить что-то можно еще было за рубли, но в основном только по карточкам жителя Таллинна. И вот мы заходим в фирменный магазин фабрики «Калев» за знаменитыми сладостями. Продавщица, которая до того наличие у покупателей «визиток» не проверяла, увидев толпу явно не местных подростков, выставила табличку «Только по карточкам». Видимо, так велико было написанное на наших лицах разочарование, что горожане, стоявшие в очереди, – и русские, и эстонцы – предложили нам помощь. Почти каждый из стоявших в магазине жителей помог каждому из нас купить то, что мы хотели, подарив немного радости, немного Таллинна. С тех пор бывал там не раз, впечатлений много разных, но то, первое, о людях в очереди, пожалуй, самое незабываемое.

Евгений И. (Санкт-Петербург)

Ах, какой был мужчина! Настоящий эстонец!

25 лет назад. Последние студенческие каникулы, конечно же, в Таллинне. После экзамена по «зарубежке» мы тихонько бредили хемингуэевской «Фиестой». И решили устроить свою, «таллиннскую фиесту». И тут, в рыбном ресторане, мы встретили Его. Настоящего эстонского мужчину. Его имени мы так и не узнали. Он не спасал нас на пожаре, не защищал от хулиганов, не приглашал на варьете... Просто официант посадил его обедать за наш столик.

Мужчина не проронил ни слова, а мы болтали, смеялись. Спокойно окончив обед, он молча встал, отошел к барной стойке. «Какой неучтивый», – решили мы. И тут неожиданно он вернулся к столику, что-то сказал по-эстонски и положил возле каждой из нас шоколадку. И исчез навсегда. Ничего подобного ни до, ни после со мной не случалось. А подруга обещала хранить обертку от той шоколадки на память о настоящем мужчине. Не знаю только, сдержала она обещание или нет...

Ирина М. (Санкт-Петербург)

Эстония глазами любимых

Эстония всегда где-то рядом. В папиных воспоминаниях сорокалетней давности о романтическом путешествии в тогда еще советскую Эстонию на мотоцикле с любимой девушкой.

Эстония так близко, что, кажется, протяни руку и ощутишь. Вот же она, в детских воспоминаниях моего сына превратилась в уже шенгенскую, европейскую страну. Нормальный тринадцатилетний разгильдяй вернулся тогда домой и потребовал немедленно отправить его учить эстонский. Браво, Эстония!

Моя Эстония так и осталась сложенной из воспоминаний моих самых любимых мужчин... Наверное, время нашей встречи еще не настало. О, нам будет что сказать друг другу, когда это все-таки случится!

Виктория В. (Санкт-Петербург)

Таллинн на всю жизнь

Первый раз «заграницу» я увидел именно в Таллинне, в студенческом возрасте, в последние годы СССР. Что поразило? Буквально всё! Мы «поедали» Старый город глазами, попивали в «Каролине» божественный напиток по имени глинтвейн (это после бормотухи-то), нас сводил с ума орган!!! Мы заходили в кафе и учились пить кофе, мы заходили в бар, и нам, к нашему удивлению, не продавали коньяк (сейчас с удовольствием отпустил бы своих детей туда, не страшно, не продадут), мы увидели на выставке Эротику!!! Про чистоту и порядок даже не говорю... Что еще сказать... После следующей зимней сессии маршрут поездки не обсуждался! Так что ребята, Таллинн для меня, это на ВСЮ ЖИЗНЬ!!!

Олег (Санкт-Петербург)

Джек Воробей и фашистская туча

2008 год, август, раннее утро, холодно, дождь. Заброшенный обшарпанный перрон, пиво Saku, знак, запрещающий этот процесс в привокзальном подвале. Скользкие булыжники, мокрые железные завитушки, торчащие к месту и не к месту, голодные воробьи, хищно ныряющие за подброшенными крошками, фашистский магазин, «оккупационный» музей где по-русски понимают, но не говорят. Руины советских построек, сталкерские виды заброшенных кирпичных труб, пустых окон, зарастающих деревьями заводских крыш, стеклянные, отражающие облака небоскребчики финансовых учреждений. Старый центр, ухоженный и гордый, как орел в зоопарке.

Это не старая Европа, чтущая историю и традиции, не Россия с ее безудержными понтами и повсеместными отмывочно-распилочными стройками, не бедные, измученные войнами южные республики, а скорее задворки далекой заокеанской империи.

Пока мы развлекались со стремительными эстонскими животными, на нас нашла большая фашистская туча. Туча угрожала дождем, спасение от которого нашли в музее церковного искусства. Пустой католический храм, несколько десятков экспонатов, в небольшой пристройке – большая картина, напротив – стульчики. На стульчики мы присели и проснулись минут через 40, когда сквозь витражи начало проглядывать солнце.

Сергей А. (Санкт-Петербург)

Свежий ветер с Балтики

Таллинн – это звук колоколов, медленно тающий в улочках Старого города...
Таллинн – это улыбки девушек, в чьих глазах отражается то ли море, то ли небо...
Таллинн – это аромат корицы, парящий над Нижгородом, приятно навевая уют и тепло маленьких кафе, куда приходишь, как к доброму другу...
Таллинн – это волны и порывы соленого ветра, рассказывающие о далеких странах и путешествиях...
В шелесте волн можно подслушать много небылиц, которые обычно сочиняют путешественники, но, сидя на валуне в лучах балтийского солнца, начинаешь верить в них...
Разве не такой же ветер позвал меня в дорогу, и я оказался в Эстонии,
чтобы увидеть Ратушу, переулок Катарины, башню Олевисте и окунуться в историю Кардиорга, чтобы встретить рассвет на Сааремаа в окружении ветряных мельниц,
чтобы отметить окончание учебного года в студенческом Тарту.

Диктор в аэропорту объявляет мой самолет... чашка кофе и глоток Vana Tallinn в дорогу.
Я вернусь сюда вновь, при новом ветре с Балтики...

Алексей С. (Москва)

А эта история, присланная редактору «Фонтанка.ру», не поместилась в конкурсный формат, но покорила всех:

Мейэ эма, или Как эстонская стрелочница русской помогла
(Печатается в сокращении)

В моей большой интернациональной семье эту историю знают наизусть, но всякий раз младшее поколение требует подробностей. В начале шестидесятых мою сестру Люсю, которой было тогда всего восемь лет, мама посадила в поезд на маленькой железнодорожной станции на западе Ленинградской области, строго наказав проводнице высадить девочку на станции Лагеди. Там ребенка должны были встретить взрослые, чтобы отвезти на хутор встречать Рождество в кругу эстонских родственников.

Надо заметить, что отправка детей таким экзотическим для сегодняшнего дня способом была развита в те годы в СССР. Мобильных телефонов не было, стационарных – один на весь поселок, поэтому о факте «пересылки» ребенка заранее списывались с родственниками. Потом маленьких детей вручали совершенно незнакомым дядям и тетям с просьбой отвезти по нужному адресу, и детей брали, доставляли из рук в руки на далекие расстояния, по сегодняшним понятиям – даже через границы. Удивительно, но никто из отправителей не переживал, никто из попутчиков не отказывал, и ничего с детьми плохого не случалось.

Но в тот день отлаженный механизм дал сбой. Потому что словоохотливая проводница, скоротавшая за разговорами с пассажирами весь путь, станцию Лагеди проморгала. И о маленькой девочке вспомнила лишь тогда, когда поезд уже медленно подходил к Балтийскому вокзалу. И нет, чтобы догадаться оставить ребенка в рабочем купе, а потом вернуть его на обратном пути домой, к маме. Нет! Женщина бежит с русской девчушкой в железнодорожное депо и, на пальцах объяснив эстонским машинистам, что ребенка нужно непременно доставить в Лагеди, оставляет с ними девочку. Два машиниста подхватывают маленькую Люську к себе в тепловоз и через некоторое время высаживают, как и было им велено, на пустынном полустанке.

Декабрь. Мороз под Рождество. Утопающие в снегу деревья. Темнеет. И ни одной живой души вокруг. (Родственники, не встретив ребенка, удивленно вздыхая, давно уже пили чай на своем далеком хуторе). Девочка потопталась нерешительно на перроне и выбрала единственно понятный ей в той ситуации путь – двинулась по шпалам в сторону маленькой железнодорожной будки стрелочника, в которой так тепло и надежно светилось желтое окошко. Надежно, потому что мама у девочки работала точно в такой же будке.

На железнодорожном посту, из последних сил вспоминая несколько эстонских слов, которые до этого слышала на хуторе, она обводит рукой интерьер будки (телефон- «ревун», желтый и красный флажки, ручной фонарь, алюминиевый чайник, печку-буржуйку), тычет рукой в черную шинель старой эстонской стрелочницы и произносит, старательно выговаривая: «Мэйе...эма...каа...» (что означало примерно – «Моя мама – тоже... так же ... такая же...»). Пожилая эстонка моментально понимает, что дочь какой-то русской стрелочницы попала в передрягу. Она показывает на часы, на цифры «8» и «12»: я, мол, только в это время сменюсь. «Мэйе эма каа!» – радостно кивает девочка.

До восьми вечера они вместе пили молоко с сахаром вприкуску. Потом эстонская стрелочница, сдав смену напарнице, запрягла лошадь, завернула Люсю в овчинные тулупы, уложила в сани и в кромешной темноте повезла через сугробы на далекий хутор, где вся семья уже наряжала рождественскую елку и грустила, что у маленькой родственницы почему-то не получилось навестить их на каникулах...

Я иногда думаю: а если бы моя маленькая сестренка не знала, как по-эстонски «мама»? Уверена, что та женщина все равно бы поняла и бросилась помогать чужому ребенку.

Айтэ, добрый вы человек! Айтэ, ванаэма!

Галина ЛЕОНТЬЕВА

Все эссе можно прочитать здесь: http://www.visitestonia.com/ru/%D0%B7%D1%81%D1%81%D0%B5-20-06-26-06

Евгения Гаранжа
www.dzd.ee