На днях по каналу «Культура» показывали фильм «Мой младший брат» по повести Василия Аксенова «Звездный билет». Старый фильм с молодым Олегом Ефремовым и совсем молоденьким Александром Збруевым. Так случилось, что раньше я не видела эту картину. А тут увидела и обомлела: события происходят в Эстонии во время Праздника Песни. Только в советское время. С какой радостью вглядывалась в узнаваемые места: Певческое поле, сцена-ракушка, Вышгород, Вируские ворота. И хотя все было черно-белым, моя память расцвечивала и костюмы эстонок, идущих на праздник, и старый Таллин, и морской порт...
Поток воспоминаний смял заготовленную композицию завершающего очерка о Днях культуры Томской области в Эстонии. Стройные конструкции параллелей между Годом музеев в Таллине и Вторым музейным форумом Томска, сибирскими огородами и мызами эстонцев, рыцарским городищем Раквере и мысом Воскресенской горы разом рухнули под напором эмоций. Захотелось снова перелистать дневник путешествия.
Эстонские вузы и кризис
Потоки участников праздника текут мимо. Бордовые полосатые юбки сменяются белыми вышитыми кофтами, а те в свою очередь - коричневыми пиджаками, подвязанными оранжевыми поясами, красными шапочками, венками васильков.
Подходит профессор Рейн Вейдеманн и, указывая на колонну мужчин в синих костюмах, говорит, что это идет его университет – точнее, хор Тартуского университета.
Рейн – ученик Юрия Лотмана. Сейчас преподает в Таллинском университете. Шутит, что с Томском его связывает жена – Андра Вейдеманн, которая дважды была в нашем городе. Говорим о кризисе. Как в Эстонии он отразился на вузах?
- Примерно так же, как в России. У нас сократились бюджетные места. Молодым людям, которые хотят учиться в вузах, придется самим платить за образование. То есть платить будут родители, а многие из них стали безработными. Либо студент должен одновременно учиться и работать, а это трудно, сами понимаете. Сложно сейчас высшей школе. Не знаю, как в России, но в Эстонии традиция высшего образования имеет очень глубокие корни. Так что если человек хочет учиться, он будет учиться, и нет никаких препятствий.
- Вы ученик Юрия Лотмана. Это имя для всех филологов, всех гуманитариев Советского Союза просто святое. Насколько сейчас сохраняются традиции его школы?
- Традиция Лотмана – это, можно сказать, символ академической жизни нынешней Эстонии, и не только академической. Лотман – это твердая валюта. Я горжусь тем, что мне выпало счастье быть учеником Юрия Лотмана. Я учился в Тартуском университете с 1969 по 1974 год, посетил все семинары и лекции Юрия Михайловича. Это время, когда он разрабатывал свою теорию семиосферы. Перед этим вышла его книга «Структура художественного текста» - первое произведение, которое стало знаковым явлением в жизни Европы, ибо книга была переведена на немецкий язык. «Структура…» стала важным произведением для филологов, литературоведов, даже для этнографов Советского Союза. Оригинальная концепция семиосферы сделала его самым известным филологом не только Советского Союза, но и нынешних России и Эстонии. Что касается наследия Лотмана, у нас проводятся Лотманские дни и чтения в Тарту и Таллине.
Для гуманитария не было ни одного века благоприятного. Всегда нужны были инженеры, особенно военные инженеры, а филологи – они энтузиасты. Для них было бы счастьем, если бы государство относилось к ним с большим вниманием. Но знаете в чем привилегия гуманитария? Он может подняться выше любой политики. Он – гуманист, и если гуманитарии потеряют себя, то и общество потеряет себя.
Тема Лотмана неожиданно нашла свое продолжение через три дня на торжественном приеме в Ратуше, когда редактор, издатель журнала «Таллинн» Нелли Мельц вручила трехтомник Юрия Лотмана Пушкинской библиотеке в Томске.
Стадион «Калев»
Мы становимся свидетелями еще одного грандиозного культурного события – Праздника Танца. И хотя он проходил только в восемнадцатый раз, все равно впечатляет и масштабом своим, и верностью традиции.
На стадионе «Калев» встретила Тину и Мэрику из Хаапсалу, что в 100 километрах от Таллина, на берегу Балтийского моря. Они представляли женский хореографический коллектив «Люстлик», участвующий в Празднике Танца. Люстлик на русский переводится как «веселый», очень веселый. В коллективе танцуют только женщины, причем не молодые. Тина уже в третий раз участвует в Празднике Танца. Сводные репетиции нынешнего праздника заняли почти всю неделю – со вторника по пятницу танцевали на стадионе.
Перекрикивая музыку, спрашиваю, что для них праздник, как идет к нему подготовка?
- Мы очень ждем Праздник Танца, этих двух дней в июле. Те танцы, что мы танцуем на поле, учим целый год. Репертуар известен заранее. Специальные менторы ездят по хуторам и округам и дают методику танцев. Но когда приходим в Таллин, на стадион, вдруг выясняется, что рисунок построения на поле весь переменили. Но праздник народный, поэтому очень и очень весело. Мы не выступаем перед публикой – мы танцуем для себя.
В автобусе, что увозит нас от стадиона к Министерству финансов, где уже накрыты столы со вкусным обедом, делимся впечатлениями от праздника.
Валентина Петриева, руководитель Театра танца:
- Зная прибалтийскую хореографию, которая традиционно ограничена в технике, искренне восхищена. Сделать такой праздник! Вот здесь и проявляется национальное самосознание. Эстонцы взяли не только количеством, но и качеством хореографии, и отношением к своим танцам. Можно ли такое повторить? У нас нет таких традиций. И чтобы перенести на томскую почву эстонский Праздник Песни и Танца, нужны ресурсы, причем колоссальные ресурсы.
Павел Никитин, солист Северского музыкального театра:
- Праздник понравился, но, я думаю, у нас такое сделать нереально. Нас вчера спрашивают: «Вы пойдете на Праздник Танца?» - «Пойдем» - «Там и увидимся». Кажется, нет такого человека в Таллине, кто бы не посетил Певческое поле и стадион «Калев». У них идет все от сердца. У них даже зрители реагируют по-другому. Для нас это шоу, а для них нет, это их жизнь. Тема нынешнего Праздника Танца – море. Они нам говорят, если вы не живете рядом с морем, вы не поймете. Море дает жизнь, море и забирает ее. Зрители знали заранее, что будет парус, будет корабль, что поставят парус, а потом он упадет, мужчины погибнут, женщины наденут траурные одеяния, а потом появятся дети как символ продолжения жизни.
Художественная галерея на Пярнуском шоссе
Еще с улицы через огромные прозрачные стекла можно видеть нашу бересту. Татьяна Микуцкая, искусствовед Томского художественного музея, которая делала экспозицию, рассказывает, что, как только выставили короба и шкатулки Александра Варламова и Нины Жуковой, народ стал спрашивать: «Эта красота продается?».
Те, кто пришел на выставку, внимательно рассматривали скульптуры Леонтия Усова, сибирские пейзажи, особенно понравились произведения Анатолия Шумилкина и Владимира Гроховского. Подолгу останавливались у кулайского литья.
Зрителей поразил снег, который был на фотографиях, картинах. Даже на флаге Томска, ведь, как пояснил вице-губернатор Сергей Ильиных, белый цвет символизирует снег.
- Я хочу приехать в Томск зимой, когда кругом белым-бело, - призналась Майя-Лиса Мюркел, внучка «нашего» Юло Теддера, художника, чья картина «Это строим мы» хранится в собрании Томского художественного музея.
Прошу ее рассказать о своем дедушке.
- Он начинал как акварелист, но в последние годы писал только маслом. К сожалению, акварелей даже дома мало осталось. Юло заменил мне отца, когда мама и папа расстались. К сожалению, у него всегда не хватало времени, чтобы играть со мной. Но когда я была маленькая, он возил меня на тренировки три раза в неделю. По заказу Министерства культуры он писал афиши ко всем фильмам, что приходили в Эстонию. Поэтому в окнах всех кинотеатров Таллина висели его произведения. Я пользовалась его славой: в кино ходила бесплатно, не одна даже, а со своими школьными подругами.
Юло жил и работал в центре Таллина. Любил писать море, домик у моря, деревья. Однако моя любимая картина, что висит у меня дома – это автопортрет дедушки в образе клоуна. Такой смешной, красно-синий с золотым. Он любил яркий насыщенный цвет. Никто из нашего рода не пошел по его стопам. Я стала юристом. Хотя он часто водил меня на выставки. Последнюю его персональную выставку я сделала уже после смерти дедушки, мы выставили работы из частных собраний. Хотя его произведения хранятся и в национальном музее Эстонии.
Лахемаа, национальный природный парк
На автобусе мы удаляемся от Таллина на север, в тайгу. Они не знают такого слова - «тайга», но те же смешанные леса, травы. Отличие – огромные валуны среди сосен. Это память о ледниковом периоде. На один взбираются самые отважные. Каждый валун оброс не только мхом, но и легендами.
Недалеко от мызы Палмсе Павел Никитин совершает маленький подвиг – он вплавь (море холодное) добирается до камня, который обладает волшебным свойством – если дотронуться до него и загадать желание о ребенке, то в течение года в твоей семье появится малыш.
Поступок нашего солиста вызывает восхищение у эстонцев. Они шутят, что теперь на Сибирской земле появятся прибалтийские дети.
По пути в деревню капитанов учим эстонские слова: «маа» - земля, «лахемаа» - земля заливов, «эремаа» - частная земля, или частное владение. На территории национального заповедника часто можно встретить табличку с указанием «эремаа».
От Альбины, нашего экскурсовода, узнаем, что типично эстонские фамилии несут в себе название местной флоры и фауны. Так, фамилия их министра культуры Янес переводится как «заяц». Позже узнаю, что в частном театре Таллина поставили спектакль «Мертвый заяц» - едкая сатира на Лайну Янес. Ее пригласили. Она досидела до конца, потом подарила всем актерам по сувенирному зайчику.
В деревне капитанов заходим в частный, но бесплатный морской музей. В помещении бывшей мореходки собраны предметы, которые так или иначе связаны с морем, с жизнью моряков. Их собрал Арно Вайком. Вайк по-эстонски «смола». С ним мы сталкиваемся на выходе. Он пришел посмотреть на русских. Сам Вайк не раз бывал в России, доехал даже до Красноярского края. Арно – из рода капитанов, этому роду 300 лет.
- Музей возник благодаря советской власти, - рассказывает он историю воплощения своей мечты. - Вернее, когда она ушла и оставила этот пограничный кордон без присмотра. Здесь же проходила граница Советского Союза. Музей содержу на выручку от концертов. Я устраиваю концерты этнических групп. Прямо вот здесь, на побережье. До тысячи человек собирается за вечер. На восьми концертах в июне побывало 12 тысяч, в августе проведу фольклорный фестиваль, приедут 30 ансамблей из Ирландии, Швеции, Финляндии, Латвии, Литвы. Из России не приезжают – трудно с визами.
Прощаемся с Вайком и движемся к Раквере. Город назвали по имени собачки, которую задавил мифический великан. Здесь нас поджидали бывшие березовцы. Выходцы из Первомайского района осели в этом старинном городке.
Он запомнился не столько обедом в корчме Алтья, сколько рыцарским городищем. Вот где ребята из «Сюрприза» и Театра танца разгулялись – сражались на мечах. А мне в средневековой аптеке сделали «кровопускание» и посоветовали пить красное вино. Самые острые ощущения оставляет путешествие в «ад» - аттракцион, где восстановлена комната средневековой инквизиции.
Путешествие по северной Эстонии заканчивается дивным закатом у водопада Валасте.
Пюхтицы и Ратуша в Таллинне
Паломничество в православный женский Пюхтицкий монастырь напоминает о недавно скончавшемся Патриархе Алексии II. До принятия патриаршего сана он окормлял эту обитель.
В храме поклонились чудотворной иконе. Но воображение потрясли поленницы конусовидной формы. Каждый пытался себя запечатлеть на их фоне.
На обратном пути в столицу Эстонии любовались хуторами и мызами, аккуратными газончиками и дизайнерскими заборами. В одном месте позавидовали фантазии того, кто выложил из камней лодку, насадил внутри желтые цветочки, а вокруг васильки – национальный символ.
Таллин встретил серой стеной дождя. Но даже такой он был привлекательным и уютным. В Ратуше на официальном приеме произошел обмен грамотами и дипломами. Здесь и прозвучали заверения, что диалоги эстонцев и сибиряков продолжатся в будущем году на Томской земле, а в 2011-м, когда Таллин станет культурной столицей Европы, Эстония снова ждет в гости томичей.
