Моя Эстония

- Думаю, что сильно изменилась. По сравнению с первыми годами восстановления республики здесь гораздо больше эстонцев, это чувствуется как в городской картинке, так и в моем личном кругу общения. И гораздо больше также иностранных туристов.

- Для вас были бы открыты все дороги, однако вы решили в 2002 году вернуться в Нарву и принять пост председателя городского суда. Почему?

- Когда поступило это предложение, то я действительно нашел, что я подходящий человек, чтобы принять это предложение. Знаю местные обстоятельства достаточно хорошо и никогда не находился очень далеко от Нарвы. Ведь я все время работал в правоохранительной системе, и у меня осталось здесь довольно много замечательных коллег (раньше Гончаров работал прокурором в Нарвской прокуратуре. - Ред.). Я долго и не думал, когда это предложение поступило. Пожалуй, 24 часа.

- Вы также в Нарве совершили скачок в карьере и являетесь сейчас председателем Вируского уездного суда. Но, несмотря на это: вам никогда не казалось, что приграничный город окажется в какой-то момент тесен?

- Несмотря на то, что со времени восстановления республики прошло довольно много времени, не все реформы правоохранительной системы доведены до конца. И поскольку система постоянно живет и изменяется, то рутины как-то не возникает. И поэтому постоянно очень интересно.

- Вы сказали, что Нарва изменилась, но она все же иной город, чем, к примеру, Тарту или Вильянди. Как будто эстонский город - и вроде как не совсем...

- Насколько я знаю историю Нарвы - разве она вообще когда-нибудь являлась чисто эстонским городом? Очень глубоко сомневаюсь в этом. Здесь всегда была представлена значительная русскоязычная община. Очень жаль, что от той русскоязычной общины, которая когда-то имелась в Нарве, ничего не осталось. Но думаю, что у Нарвы все же наверняка очень своеобразное место здесь, в Эстонской Республике.

Сам я в глубине души космополит. У меня нет тех границ, которые люди для себя самих выстраивают, прежде всего в своей голове. И все же надеюсь, что те нарвитяне, которым предстоит жить здесь в будущем, может быть, когда-нибудь станут такими же космополитами.

- Часто ли вы принимаете в Нарве своих бывших однокашников по Тартускому университету, чувствуют ли они вообще интерес к Нарве?

- Все больше друзей, которые звонят и говорят: этот край пока не открытый, мол, приехать бы и посмотреть. В то же время приходится с грустью констатировать, что от многих знакомых также слышал, что еще рано, время не настало. Не все эстонцы воспринимают Нарву как эстонский город, хотя в действительности она таковым является.

- Как случилось, что нарвский паренек в свое время выучил эстонский язык на таком уровне, что поступил в Тартуский университет, хотя многие нарвитяне жалуются, что здесь невозможно выучить язык, поскольку нет среды? Где вы такую среду нашли?

- Такую среду надо искать, и я нашел ее там же. Но очень далеко от Нарвы для обучения языку и не ездил. Когда отправился в Тарту, справился, поскольку иного выбора не было. Это был все же с первого курса эстоноязычный факультет, и все экзамены приходилось сдавать преимущественно письменно и на эстонском. Конечно, основы были заложены здесь, фундамент языковых знаний, и когда это у тебя есть, потом очень легко надстраивать.

Все вещи в действительности уже "сидят" в голове у человека. Если он все же очень хочет чего-то, к примеру, выучить язык, то выучит. И пусть он говорит поначалу очень неправильно, но если хочет и делает что-то, хотя бы вбивает себе в голову слова, то однажды обнаружит: этого багажа у него столько, что он может уже в некоторой мере оперировать языком. Такие вещи могут произойти также в одночасье. Если не хочет, это другое дело.

Существует, конечно, естественный дар. Кто-то может сказать, что у него нет способностей к языкам, но верю, что для человека, у которого достаточно силы воли, нет абсолютно ничего невозможного.

- В то же время было бы проще поступить в российский вуз или русскоязычную частную высшую школу, как это делают многие русские молодые люди. Почему вы выбрали более трудный путь?

- Я здесь родился, вырос и никогда не жил в России. Почему я должен был хотеть отправиться в эту чужую для меня среду? Я, конечно, ездил, к примеру, к бабушке-дедушке в Россию, и должен признать, что то, что видел уже в советское время в России, не было сравнимо с тем, что было у нас. И люди были другие, и отношение к вещам было другим. Осмелюсь предположить, что во время распада Советского Союза здешние русские были другими, чем жившие в России.

Верю, что чем дальше время, тем больше таких русских, живущих здесь, и кто в большей или меньшей степени сталкиваются с эстонцами и не находятся в сфере распространения российских массмедиа, все же очень сильно другие русские. И я осмелился бы сказать, что те русские, кто здесь находятся в сфере распространения российских СМИ, не представляют себе абсолютно, какова жизнь в России. Если они туда не ездят и своими глазами эти вещи не видят, то у них наверняка очень неправильное представление о реальной жизни в России.

- Как сложилась судьба ваших одноклассников?

- Я закончил Пяхклимяэскую гимназию, и мои одноклассники в основном живут в Эстонии. Некоторые разъехались по миру и, по моим сведениям, посвятили себя академической карьере. Из моих последних одноклассников не вспоминается мне ни одного, кто переехал бы в Россию. Некоторые там учились, но вернулись.

Мне вспоминается, что когда заканчивали гимназию, то почти 90 процентов одноклассников поступило в Тартуский университет.

- Мешало ликогда-нибудь вашей карьерето, что вы по национальности русский?

- Абсолютно нет. Думаю, что благодаря этому даже в предпочтительном положении. То, что владеешь другими языками, дает тебе преимущество. На самом деле в предпочтительном положении и те люди, которые живут в маленьком государстве, знают, что вокруг них очень большой мир, который надо открывать, и отваживаются с этим миром общаться.

Я никогда не чувствовал, чтобы русская национальность была каким-то препятствием, скорее, наоборот. В каждом обществе есть хорошие и плохие люди, просвещенные и необразованные, так же и в Эстонии. Комментарии "Delfi" могут быть, правда, в какой-то мере зеркалом нашего общества, но это зеркало наверняка кривое. Эти пропорции просвещенных и необразованных людей там безусловно представлены не так, как в обществе в целом.

Скажем так: то, что читаем в комментариях "Delfi", особенно что касается тематики национальностей, не отражает того, что происходит в мыслях большинства эстонцев и русских.

Я в этом больше чем убежден.

- Вы женились на эстонке. "Импортировали" ее из другого уголка Эстонии или она местная?

- Нет, она сама сюда "импортировалась".

- Ваша супруга Ирис Кангур-Гончаров тоже судья, и вы работаете в одном здании. Как вы устраиваете свою рабочую и семейную жизнь?

- Ни один судья не вмешивается в дела другого судьи. Утром мы отправляемся в судебный дом, в пять часов оттуда уходим, и в течение этого времени я супругу не вижу. А дома говорить о работе запрещено, это наше обоюдное соглашение, которого всегда придерживаемся.

- Случаются ли в вашей семье забавные ситуации из-за того, что вы разной национальности?

- Мы в общении друг с другом могли бы рассказать о такой феноменальной вещи, что мы изобретаем новые слова - этакие смешанные словечки, которые понятны только нам. Ни одного примера я с удовольствием не стал бы приводить. Некоторые глаголы и прилагательные, история возникновения которых крайне забавная, понимаем только мы.

- Ваша супруга так же хорошо владеет русским языком, как вы эстонским?

- Я надеюсь. Домашний язык общения формируется у нас совершенно произвольно, здесь нет никаких правил. Должен сказать, что у нас дома почти 70 процентов составляет общение на эстонском языке, но если у нее бывает настроение обратиться ко мне на русском языке, то я, конечно, отвечу на русском. И у меня тоже может быть настроение обратиться к ней по-русски, это абсолютно свободный выбор, и мы чувствуем себя очень удобно, общаясь как на эстонском, так и на русском языке.

Сирле Соммер-Калда,

Северное побережье