Моя Эстония

Не все в зале переживают музыку смиренно и неподвижно, в ком-то Моцарт отзывается буквально физически: человек крутит головой, дергается, вскакивает со своего мес­та в середине зрительного зала — один, второй, пятый.

Элегантный ужас

Люди, которых охватил приступ движения, конечно же, актеры. И на сцене их ждет бездушное пространство «Полета над гнездом кукушки» или «Палаты №6», любого замк­нутого мира, где можно только задохнуться, сойти с ума, покончить с собой.

И нежнейшая убийца всего человеческого — условная медсестра Рейчел, успокоительно-зловеще сыгранная актрисой Ксенией Агарковой, поможет всем дойти до финальной точки.

Убийственное и непереносимое в этом спектакле нарисовано заманчиво красиво — безупречная медсестра Рейчел, элегантная медсес­тра Рейчел, манекенно-стерильная медсестра Рейчел.

Она же — раздраженная молодая мать, отдающая своего ребенка в медицинское заключение; она же — дочь, отдающая в бессердечное пространст­во свою мать (гротескный образ, точно нарисованный Любовью Агаповой); она же — монашка, скидывающая, как строительный мусор, истощенного полуживого человека на свалку безумия.

У тех, кто оказывается за пределами права и свободы, практически нет слов, есть только жизнь тела, которое не хочет подчиниться разуму, не хочет умирать, но бьется, дергается, танцует смертельный танец в холодном пространстве неонового света.

Они раздеваются догола, мечутся по сцене, отмокают под душем, кидаются друг к другу и отталкиваются друг от друга, рассказывают медсестре свои сны, в которых их унижают до такой степени, что они рождаются мертвыми. Они умирают, прикрытые целлофаном, под которым еще успевают сделать несколько судорожных движений.

В отличие от медсестры, пациенты «Палаты №6» некрасивы: у них бледные, не знавшие солнца тела, не приукрашенные ни солярием, ни тренажерными залами; они измучены, беззащитны, обнажены, и нет тут большой разницы между мужчинами и женщинами.

Короткое дыхание

Мощное начало, яркие метафоры, зрелищность (художник-постановщик Анна Маркус, художник по свету Игорь Капустин) обещали удивительное развитие. Но, к сожалению, у спектакля в целом оказалось короткое дыхание: после Реквиема, пос­ле вершины остается путь к подножию. Не только в музыкальном смысле: умышленно замедленный темпоритм, постоянная игра повторами создают ощущение бесконечного хождения по кругу.

Тут, кстати, не могу не сказать о некоторой бестактнос­ти: композитором спектакля в программке назван Александр Жеделев. Мне кажется, было бы уместно упомянуть и Моцарта. Я понимаю, что в зале не было ни одного человека, который бы не узнал Реквием, а все-таки корректно было бы сообщить об использовании музыки гения.

Нота чистой, беспросветной трагедии подобна кислородной маске — хочется в какой-то момент сдернуть ее с лица и подышать обычным воздухом. Томительная и однообразная тягучесть, на мой взгляд, нуждалась в ритмических сбоях, выходах в пространства контрастов — смеха ли, убыстрения ли, — не знаю. Повтор — ход мощный, действенный, однако рано или поздно он себя исчерпывает.

По сути, при всей своей талантливости, режиссер рассказал нам историю, у которой нет истории, ибо если мир губительной нормы представлен типажами, разыгранными одной Ксенией Агарковой, то мир «моцартов», то есть безумцев, не желающих подчиниться этой норме, представлен множеством почти не отличимых друг от друга персонажей.

На общем фоне выделяется лишь маленькая девочка (Полина Давыдова) и пожилая женщина в инвалидной коляске (Любовь Агапова). И пусть они выходят из общего строя, прежде всего, своим возрастом, все-таки это отличие, это знак индивидуальнос­ти.

Стоит ли бороться с мертвечиной нормы, стригущей всех под одну гребенку, если те, кого пытаются привести к общему знаменателю, заведомо одинаковы? Здесь, мне кажется, таится непоправимый, не только даже эстетический, но и философский изъян спектакля…

Впрочем, для молодых артистов — Ивана Алексеева, Натальи Дымченко, Александра Жиленко, Даниила Зандберга, Дмитрия Кордаса, Анны Марковой и Александра Синяковича пластический спектакль стал прекрасной школой совершенствования. И молодые зрители кричали на премьере «Браво!»
Так и надо.

Елена Скульская
Postimees.ru